Фрэнк Херберт - Дом глав родов Дюны [= Капитул Дюны]
Стрегги была озадачена:
— Но ведь меланж продляет нашу жизнь, улучшает здоровье и пробуждает желание…
Она умолкла на полуслове, увидев, что Одрейд сдвинула брови.
Слова, взятые из Наставлений Послушникам!
— Все это имеет оборотную сторону, Стрегги, как ты можешь видеть по мне. Наставления Послушникам не лгут. Но меланж — наркотик, и все мы находимся в зависимости от него.
— Я знаю, что не со всеми это проходит гладко, Преподобная Мать. Но вы говорили, что Чтимые Матры не пользуются меланжем.
— То вещество, которое используют они, с успехом замещает меланж и дает некоторые преимущества, но не может предотвратить ни агонии удаления, ни смерти. Оно также вызывает зависимость.
— А как же пленница?
— Мурбелла принимала его, теперь она принимает меланж. Они взаимозаменяемы. Интересно?
— Я… мне кажется, мы узнаем об этом больше.
Я заметила. Преподобная Мать, что вы никогда не называете их шлюхами.
— Как это делают послушники? А-ах, Стрегги, Беллонда оказывает дурное влияние. Я узнаю и эти приемы, и это воздействие, — и, видя, что Стрегги собирается возразить, — Послушники чувствуют угрозу. Они смотрят на Дом Собраний как на надежное убежище для себя в долгую ночь шлюх.
— Что-то вроде этого. Преподобная Мать…
Ее слова отражали весьма глубокое сомнение.
— Стрегги, эта планета — только очередное временное пристанище. Сегодня мы отправимся на юг, и ты увидишь это своими глазами. Найди, пожалуйста, Тамалан, и скажи ей, чтобы она закончила все приготовления, о которых мы говорили, собираясь посетить Шиану. Никому больше об этом не говори.
— Да, Преподобная Мать. Вы хотите сказать, что я буду сопровождать вас?
— Я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Передай той, которую ты готовишь, что теперь она будет следить за моей картой.
Когда Стрегги вышла, Одрейд задумалась о Шиане и Айдахо. Она хочет говорить с ним, и он хочет говорить с ней.
Наблюдатели, обрабатывавшие информацию камер слежения, отметили, что эти двое разговаривали жестами, стараясь закрыть от камер большую часть движений рук своим телом. Язык жестов был похож на старинный язык боя Атридесов. Одрейд узнавала некоторые жесты, но недостаточно для того, чтобы определить содержание. Беллонда требовала объяснений от Шианы. «Тайны!» — Одрейд была более осторожна, — «Пусть это продлится еще некоторое время. Быть может, из этого выйдет чтонибудь интересное.»
Чего хочет Шиана?
Что бы ни занимало мысли Дункана, это касалось Тэга. Причинять боль, которая была нужна Тэгу, чтобы вновь обрести свои первоначальные воспоминания — нет, это было не в характере Дункана.
Одрейд заметила это, связавшись вчера с Дунканом.
— Ты припозднилась. Дар, — сказал он, не поднимая головы от того, чем занимался.
Припозднилась? Был только ранний вечер.
Он часто называл ее «Дар» — вот уже в течение нескольких лет; это была его извечная «шпилька», напоминание о том, что он не смирился со своим пребыванием в замкнутом аквариуме корабля. Обращение раздражало Беллонду, которая вечно сетовала на его «проклятые фамильярности». Разумеется, Беллонду он называл «Белл». Дункан щедро раздавал колкости.
Вспомнив об этом, Одрейд замешкалась на пороге рабочей комнаты. Дункан тогда ударил кулаком в стену возле консоли: «Для Тэга должен быть лучший путь!»
Лучший путь? Что у него на уме?
Движение в коридоре привлекло ее внимание, оторвав от размышлений. Стрегги возвращалась от Тамалан. Стрегги вошла в Комнату Послушников. Чтобы отдать распоряжения о своей замене в отношении карты пустыни.
На столе Одрейд поджидала стопка архивных материалов. Беллонда! Одрейд уставилась на стопку. Как она не старалась, всегда оставалось то, с чем, по мнению ее советников, не мог разобраться никто, кроме Преподобной Матери. Большая часть этих новых материалов были следствием требований «предложений и анализа», исходивших от Беллонды.
Одрейд коснулась своей консоли.
— Белл!
Голос служителя Архивов откликнулся:
— Преподобная Мать?
— Пусть Белл поднимется сюда! Я хочу, чтобы она шла ко мне так быстро, как только могут двигаться ее толстые ноги!
Хватило одной минуты. Беллонда стояла перед рабочим столом Одрейд словно наказанный послушник. Все они знали, что означают такие нотки в голосе Преподобной Матери.
Одрейд коснулась стопки, лежавшей на столе, и отдернула руку, словно обжегшись:
— Что, во имя Шайтана, это такое?
— Мы сочли это важным.
— Вы считаете, что я должна знать все обо всем? Где пометки? Где тут отмечено самое важное? Это дрянная работа, Белл. Это вообще не работа. Я не глупа, да и ты тоже. Но это… перед этим…
— Я выбрала столько, сколько…
— Выбрала? Ты посмотри на это! И что мне теперь с этим делать? Ни одной пометки!
— Я прослежу за тем, чтобы это было немедленно исправлено.
— Разумеется, Белл, разумеется. Потому что мы с Там отправляемся сегодня на юг. Мы собрались устроить небольшую необъявленную инспекцию и нанести визит Шиане. А ты в мое отсутствие посидишь на моем месте. И посмотрим, как тебе понравится копаться в этой куче!
— С тобой можно будет связаться?
— Световая связь и Ухо-Ц будут работать в любое время.
Беллонда вздохнула с некоторым облегчением.
— Я бы предложила тебе, Белл, спуститься в Архивы и назначить себе заместителя. Будь я проклята, если вы не начинаете действовать, как заправские бюрократы! Слишком бережете свои зады!
— Настоящие корабли разбиваются. Дар.
Что, Белл попыталась пошутить? Значит, еще не все потеряно!
Одрейд махнула рукой в сторону проецирующего устройства; появилось изображение Таамлан в Транспортном Зале:
— Там?
— Да? — не отрываясь от списка заданий.
— Как скоро мы можем отправиться в путь?
— Примерно через два часа.
— Скажи, когда будешь готова. Ах, да: Стрегги тоже едет с нами. Приготовь место и для нее, — Одрейд отключила изображение прежде, чем Тамалан ответила.
Одрад знала, что сейчас ей надлежит заниматься делом. Там и Белл не были единственной заботой Преподобной Матери.
У нас осталось шестнадцать планет… и это — включая Баззел, находящуюся в непосредственной опасности. Всего шестнадцать! Одрейд заставила себя не думать об этом. У нее было не так много времени.
Мурбелла. Должна ли я связаться с ней и… Нет. Это может подождать. Новая Комиссия Прокторов? Пусть с этим разбирается Белл. Роспуск общины?
Втягивание персонала в новое Рассеяние заставило людей объединяться. Остаться впереди пустыни! Это огорчало, и Одрейд не была уверена, что сможет заняться этой проблемой сегодня. Мне всегда беспокойно перед поездкой.
Одрейд быстро покинула рабочую комнату и тихо, почти на цыпочках, пошла по коридору, глядя, как работают ее подчиненные, останавливаясь в дверях, замечая, что читают ученики, как они ведут себя во время ежедневных упражнений прана-бинду.
— Что здесь читаешь? — спросила она у молодой послушницы второй ступени, сидевшей перед проектором в полутемной комнате.
— Дневники Толстого, Преподобная Мать.
Знающий взгляд послушницы словно говорил: «Есть ли эти слова прямо в вашей Иной Памяти?» Вопрос прямо-таки вертелся у девчонки на кончике языка! Они всегда устраивали такие мелкие проверки, когда заставали ее одну.
— Толстой — это фамилия! — резко ответила Одрейд на невысказанный вопрос, — Упоминание о дневниках заставляет меня думать, что ты говоришь о Графе Льве Николаевиче.
— Да, Преподобная мать, — ответ прозвучал смущенно — она явно уловила упрек.
Смягчившись, Одрейд обронила:
— «Я не река, я сеть». Он сказал эти слова в Ясной Поляне, когда ему было только двенадцать. Ты не найдешь этих слов в его дневниках, но, быть может, это самые важные слова, которые он когда-либо произносил.
Одрейд пошла прочь прежде, чем послушница успела поблагодарить ее. Вечно учить!..
Она прошла вниз, к главным кухням, и осмотрела их. Проверила, нет ли следов жира в кухонной посуде, проведя пальцем по внутреннему краю, уголком глаза заметив, как настороженно следит за ней повар-учитель.
В кухне царили аппетитные запахи — тут готовился ленч. Звенели ножи, булькали кастрюли, но звуки голосов умолкали, стоило ей только войти.
Она прошла мимо деловитых поваров к возвышению, на котором восседал главный повар-учитель. Это был огромный полный человек с сильно выдающимися скулами; лицо его было красным, как мясо, за приготовлением которого он наблюдал. Одрейд не сомневалась в том, что он — один из величайших поваров в истории. Имя у него было вполне подходящее: Плачидо Салат. Он был уверен, что занимает уютный уголок в ее мыслях, и уверенность эта была продиктована несколькими причинами, включая и ту, что он обучал ее собственного повара. Важные посетители во времена, когда никто и не слышал о Чтимых Матрах, отправлялись в путешествие по кухне и имели возможность попробовать некоторые особенные блюда.
